Индульгенция Конец двухтысячных. Тель-Авив, аэропорт. В такси садится прилетевший из России мужчина за сорок. Небольшой чемоданчик, хитрые живые глаза и спокойная улыбка богатого человека. – Здорово, иммиграция. Ну что, бомбим? Я в хорошем смысле слова. – Понемногу. Ну, так сказать, а какова цель вашего визита? – В морду дать, а потом Иерусалим посмотреть. Святой город. А я тут покрестился недавно. – А в морду кому? – Есть тут у меня должник. Оказалось, в девяностых этот гражданин обнаружил в себе непреодолимую тягу к иудаизму, а особенно к корзине абсорбции (подъемные от государства), и решил перебраться на вновь обретенную историческую родину. Уезжали вместе с другом, оба начали в те годы мошенническую деятельность в России и по привычке решили кое-что контрабандой вывезти в Израиль. Вдаваться в детали пассажир не стал, но речь явно шла не об оружейном плутонии, а, скорее всего, о лишней валюте или украшениях. В общем, одного из двоих таможенники взяли. Кое-как удалось отскочить от уголовного дела, но иммиграция не состоялась. – И вот, представляешь, через год, наверное, узнаю я, что сдал меня тот дружок, еще накануне стуканув ментам. Может, и к лучшему, я раскрутился, бизнес поднял, весь мир объездил. А недавно дети мне показали сайт «Одноклассники», на котором я случайно своего товарища нашел. Почитал внимательно и понял: нужно ехать бить морду. – Зачем? У него здесь все хорошо? Лучше, чем у вас? Отомстить хотите? – Э-эх… Не понимаешь ты в жизни ни хрена. Плохо у него всё. Работы толком нет, да и друзей тоже. В унынии человек пребывает, а это – самый главный грех. И я думаю, все потому, что тяжесть на душе – друга предал. А я сейчас приеду, рожу ему начищу, и он себя сразу простит. Я-то давно уже его простил. Может, в Россию уговорю вернуться, помогу чем смогу. Домой ему пора.
Иранские заметки Сергея Лукьяненко - Очень хорошо, что вы прилетели на нашу книжную ярмарку. Я люблю ваши рассказы. - Вы их читали? А на каком языке? - На фарси. - Я не знал, что их издавали. - Ну у нас же санкции. Мы не можем ничего купить, мы просто издаём. - Постойте, мы едем по встречке? - Тут меньше машин. - Да, я заметил. Но мы же едем по встречке! - Это европейские предрассудки. - Зачем тогда вы нарисовали полосы движения? - Потому что мы любим Европу. - Но порой ездите по встречке? - Ну все-таки не настолько любим. - На самом деле мы обижены на русских. - За что? - Вы разрушили нашу великую Персидскую империю. - Это было давно! - У нас другая категория времени. Мы до сих пор обижены. - А вы бы не разрушили Русскую империю? - Конечно разрушили бы! Но не получилось. - Жалко, что у вас алкоголь запрещен. Я бы чаще приезжал. - Мы бы тогда сами редко уезжали. Но знаете, у нас некоторые пьют. - И что? - Если это узнают, то их наказывают. Отбирают алкоголь. - А мы думали, что казнят. - Ну если очень не повезёт, то казнят. - Женщины у нас ездят в специальной части автобуса. И в специальных вагонах метро. Мужчинам туда нельзя. - Строго. А женщинам можно в мужские вагоны? - Можно. В час пик они туда идут, потому что им уступают место. - Мы, конечно, очень сожалеем, что у вас теперь санкции, даже больше чем у нас. Но если честно, то мы рады. - Почему? - Русские будут чаще к нам приезжать. Бизнес. И у нас, переводчиков, будет больше работы. - Деньги-то в стране есть. Но вкладывать их невыгодно, поэтому они не работают. - А почему невыгодно? - Ну вот я утром пошёл и купил доллары по 260 000 реалов. А вечером продал по 280 000 реалов. Ну во что их можно вложить, чтобы получать такой процент? - В каждом иранском городе есть центр - это базар, мечеть и дворец. Базар - для дела, мечеть для души. - А дворец? - А чтобы власть за всем этим присматривала. - Это баранина с косточкой на гриле. Называется шашлык. - Какое знакомое слово. А это? - А это баранина на гриле. Называется кебаб. - В чем разница? - Без косточки же! - А у нас все называется шашлык. - Очень бедный язык. - Наша народная традиция - пить чай из самовара. Персидское изобретение. - Самовар? - Ну да. Бывает на щепках, бывает электрический. - Это русское изобретение. - Не верю! - А что значит самовар? - Да ничего не значит, просто слово! - А по русский значит. Сам варит. Само-вар. - Действительно. Как-то обидно даже. А вот специальная иранская посуда для питья чая из самовара, она называется истакан. - Как-как? - Истакан. Самовар и истакан - они всегда вместе используются. - Скажите, а в русском интернете можно взять ваши книжки бесплатно? Мы бы заплатили, но мы под санкциями, и вы под санкциями. - Да, к сожалению - можно... Вам написать, где именно? - Нет-нет, спасибо. Мы знаем. Мы не спрашиваем где, мы спрашиваем можно ли. - Россию сейчас очень много ругают в интернете. СМИ ужасные вещи про вас пишут. - Вы знаете, вот никак не ожидал, что в Иране такое доверие к иностранным СМИ. - Хорошо, что нашего великого поэта Есенина не пустили в Персию. - Почему? - Он шалун был. И красивый. А у вас девушки очень красивые. - Да, наверное, хорошо, что не поехал. У нас как-то не складывается с вашими великими поэтами. - Со времен Грибоедова? - Вот, вы же сами все понимаете. - Почему у вас валюта - реал, а цены пишут в туманах? - Потому что туман - это десять реалов. - Знаю. Но я и без того путаюсь в нулях. А тут совсем голова кругом идет. - Это чтобы не так обидно было платить. Вот мы заплатили за обед миллион, а иначе пришлось бы платить десять.
По поводу ухода Coca-Cola из России. И зачем тупо копировать её продукцию под новым лейблом. Были же у нас альтернативные уникальные технологии, только вот недоработанные до массового производства https://www.sostav.ru/news/2004/12/24/r9/
